(Окончание. Начало на стр. 8)

Это был один из обычных рядовых «входов» в камеру. На мне была кислородная маска, я начала проводить манипуляции по взятию крови. И вдруг я почувствовала какое-то странное головокружение. Единственное, что я успела сказать врачу, - что мне нехорошо. И стала падать на пол в барокамере. Врач был просто в шоке, потому что это был не первый мой заход, я была достаточно тренированным человеком. Естественно, врач отдал команду срочного спуска, барокамера начала наполняться воздухом, давление в ней стало быстро расти. Обследуемым был Женя Стариков, он лежал головой вниз. Все специалисты знают о приливе крови к верхней части тела. Женя был в маске, продуться было очень тяжело, плюс некоторая гиперемия, страшная боль в ушах, в связи с резким перепадом давления. Я ничего не почувствовала и очнулась только тогда, когда около меня уже суетились врачи, а дежурный врач, который перепугался больше всех, поскольку на нем лежала вся от­ветственность, кричал: «Готовьте шприц с длинной иглой, сейчас будем делать адреналин в сердце». Я открыла глаза и сказала: «Адреналин в сердце, по­жалуйста, не надо, я чувствую себя совсем неплохо». Народ,
естественно, обрадовался. Измерили давление, все стало приходить в норму. Оказалось, что в месте стыковки шланга с маской был зазор, и весь кислород шел не в маску, а в открытое пространство -фактически у меня была острая гипоксия. Я тут же спросила, понимая, насколько тяжело было Жене: «Ребята, со мной все в порядке. Как Женя?» Женя, улыбаясь, посмотрел на меня и сказал: «Да я-то ничего, уши, правда, болели. Вот ты когда грохнулась, я очень испугался». Вот такой был казус.Такое, конечно, бывало крайне редко, хотя эксперименты проводили в барокамере постоянно.

- Кого Вы считаете своими учителями?

- Это сложный вопрос, так как если отвечать честно, то своим учителем я считаю прежде всего жизнь. А поскольку я люблю учиться, то всегда старалась набраться навыков, научиться у очень разных людей: у кого-то - взвешенному подходу, а кто-то поражал оригинальностью. Если говорить о первом учителе, то это - Эльмира Сергеевна Маилян, с которой я работала в одной комнате рука об руку. Она всегда меня поражала своей тщательностью подготовки к экспериментам, без которой биохимические исследования просто невозможны. Можно безразличным, наплевательским отношением к маленькому этапу работы загубить все. Ведь в биохимии, например, в отличие от физиологии, результат видишь не сразу. Вот эта ее тщательность, кропотливость в работе умение грамотно писать по существу, пусть даже достаточно долго, меня привлекали. Мы с ней поначалу много спорили. Но ее заслуга в том, что она научила меня тем мелочам в науке, которые очень важны. В дальнейшем я старалась учиться у очень многих людей, с которыми работала, так как они были очень грамотными учеными, хорошими специалистами и организаторами. Я не называю фамилий, потому что если начну кого-то перечислять, могу кого-то забыть, и мне будет неудобно. Это действительно довольно широкий круг людей, очень интересных и своеобразных. У многих есть чему поучиться до сих пор.

Беседовала Елена АНДРЕЕВА

(Окончание. Начало на стр. 9).

В модифицированном виде этот принцип используется и до настоящего времени при изучении нервно-мышечного аппарата у космонавтов.Мои исследования по миологии сопровождались активным участием в работе семинара по физиологии систем управления движениями, руководимом B. Гурфинкелем (Институт проблем передачи информации РАН). Участие в работе этого семинара (с докладами) существенно способствовало моему профессиональному росту. Многие идеи мы обсуждали непосредственно с Виктором Семеновичем при посещении им нашей лаборатории, и я многим обязан ему, высокообразованному профессионалу и добрейшему и деликатному человеку, которого считаю своим вторым учителем (по профессии).Еще до завершения и защиты докторской диссертации, суммировавшей результаты описанных выше исследований, академик О.Г. Газенко пригласил меня к участию в работе Советско-Американской рабочей группы (САРГ) по космической биологии и медицине. Впервые в 1977 г. в составе группы удалось побывать в США (Вашингтон, Бетезда, Питсбург и др.) и, несмотря на многократные позже посещения США, с тех самых пор, что греха таить, ос­талось ощущение или впечатление участника кинодейства. Диковинным казалось очень многое. Аккуратные одно- и двухэтажные домики (мы были в «одноэтажной Америке» И. Ильфа и Е. Петрова), окруженные цветами и причудливо подстриженными кустами, но в отсутствии привычных (особенно у нас теперь) заборов. Приветливо улыбающиеся и здоровающиеся лично с тобой незнакомые встречные люди. Степенно катящиеся средневекового по­кроя коляски с вполне современными ковбоями и девушками, одетыми а-ля ковбой. И конечно автомобили - сплошь «иномарки», но, в отличие от теперешних наших, вежливо уступающие тебе дорогу. Рассказ о других достопримечательностях - Национальная галерея, музеи Африки и современного искусства - в Вашингтоне, «Метрополитен музеум» - в Нью-Йорке и так далее занял бы слишком много места и времени. Все это -впечатления незабываемые.

Позже (1982-1983 гг.) опять же по рекомендации О.Г. Газенко основным направлением исследований лаборатории стала остеология. Не скажу, что это далось мне с трудом. Во-первых, потому что уже было удовлетворение от сделанного в миологии, и мои контакты со специалистами этого направления (Ленинград, Казань, Киев, Москва, Пущино) сохраняются по настоящее время. Во-вторых, проблема адаптации костной ткани к невесомости, несомненно, - фундаментальная, уже интересовала меня (и были публикации) параллельно моим занятиям мышечной физиологией. Другими словами, проблема не была абсолютно новой для лаборатории.Участие американских специалистов (К. Канн, Г. Дженант) позволило использовать имеющуюся в стране аппаратуру - компьютерный томограф на базе ЦКБ 4-го Главного Управления МЗ СССР -для обследования космонавтов. Созданная указанными авторами программа давала возможность измерять минеральную плотность селективно спонгиозных и компактных структур костной ткани, но только в зоне, ограниченной поясничным сегментом позвоночника (количественная компьютерная томография В течение последующих нескольких лет лаборатория приобрела опыт использования различных методов неинвазивного измерения костной массы для обследования космонавтов - членов экипажей ОС «Салют-7», первых экипажей ОС «Мир» и добровольцев в экспериментальной гипокинезии. И опыт, и полученные данные вызывали доверие наших коллег в США. В результате на встречах САРГ (1988-1989 гг.) при участии академика О.Г. Газенко, академика А.И. Григорьева, генерала мед. службы С.А. Бугрова и д-ра А. Никогосяна (НАСА) была достигнута договорен­ность о передаче американской стороной советским специалистам аппаратуры нового поколения для остеоденситометрии - двухэнергетической рентгеновской абсорбциометрии, или - в англоязычной версии сокращенно . Сотрудники лаборатории -А.С. Рахманов и А.В. Бакулин прошли курс стажировки на фирме-производителе аппаратуры Hologic, Бостон).

Начиная с 6-й основной экспедиции на ОС «Мир» (1990 г.) мы проводили обследования космонавтов до и после полетов и в настоящее время продолжаем эти исследования с участием российских космонавтов МКС. Большую помощь в этих акциях нам оказали наши американские коллегиВ. Шнайдер, Л. Шейклфорд, А. Лебланк, X. Эванс. В этой же связи хочется искренне поблагодарить моих коллег-друзей из ЦПК им. Ю.А. Гагарина - В.В. Моргуна и Л.И. Воронина - за активное содействие в организации исследований и всех космонавтов, которые, участвуя в многократных обследованиях, становились практически соавторами наших результатов. Один из них - В.В. Поляков - врач-космонавт и мой старый друг, непосредственно участвовал в анализе результатов обследований членов экипажей трех экспедиций на ОС «МИР», которых он сопровождал в сво­ем рекордном по длительности полете.Таким образом, мы получили в свое распоряжение со­временную аппаратуру остеоденситометрии (QDR-1000/WHologic), причем один из приборов был сразу установлен в ЦПК им. Ю.А.Гагарина (1990), и второй - в лаборатории (1992). Памятуя о том, что приборы такого класса, имеющие клиническое предназ­начение, появились в России впервые, мы сразу пригласили клиницистов к совместной работе. У нас и до этого были прочные контакты с клиниками (ЦИТО им. Н.Н.Приорова, Ин-т ревматологии РАМН, Эндокринологический научный центр РАМН), где неоднократно докладывались наши результаты исследований костной ткани космонавтов, добровольцев в экспериментальной гипокинезии и участников ликвидации аварии на ЧАЭС.Теперь, используя лабораторный экземпляр прибора, мы начали планомерные обследования больных с подозрением на остеопороз, направляемых клиниками, а так­же совместные исследования по эпидемиологии остеопороза в Московском регионе (Институт ревматологии РАМН). В этой работе принимали участие, кроме упомянутых выше, сотрудники лабора­тории - к.м.н. В.Е. Новиков, Л.М. Мурашко, к.б.н. О.Е. Кабицкая, Е.А. Чернихова, защи­тившая в 2002 году кандидатскую диссертацию, и молодые сотрудники - А.В. Калитка (к сожалению, оставил лабораторию) и С.А. Котов, который успешно освоил методику остеоденситометрии и проводит обследования больных и добровольцев в модельных экспериментах (гипокинезия, иммерсия).В последнее время (с 1997 г.) амбулаторный прием мы вели на базе Центра профилактической медицины МЗ РФ (ЦПМ, директор - академик РАМН Р.Г. Оганов), где в кли­ническом обследовании и консультировании принимали участие к.м.н. И.А. Скрипникова, высокопрофессиональный доктор-клиницист, и ее ассистент - Л.Ф. Козлова.В целом можно сказать, что мы (я имею в виду лабораторию) инициировали или активизировали в Москве исследования по остеопорозу -этой серьезной медико-социальной проблеме здравоохранения. Можно утверждать, что исследования в клинике остеопороза и метаболических остеопатии различной этиологии, не говоря об их практической значимости, оказались весьма продуктивны для нашей непосредственной научной работы, а именно, для понимания механизмов изменений костной ткани в невесомости, профессиональной квалификации состояний, регистрируемых у космонавтов, и оценки опасности развития их в остеопороз.В связи с этим хочу отметить, что наши исследования костной ткани у космонавтов и в клинике постоянно были объектом пристального внимания директора Института -академика А.И. Григорьева. По-видимому, в силу актуальности проблемы и близости наших частных научных интересов, он создал обстановку, которую я бы назвал режимом наибольшего благоприятствования.Наши труды получили высокую оценку коллег-клиницистов и на первом Российском Симпозиуме по остеопорозу (1995 г.), я был избран вицепрезидентом вновь созданной Российской ассоциации по остеопорозу.В последующем мы с сотрудниками лаборатории яв­лялись постоянными участниками таких собраний (1997 г., Екатеринбург; 2000 г., Санкт-Петербург).Вскоре предстоит участие в Российском конгрессе по остеопорозу (октябрь 2003).Не могу не упомянуть с глубокой признательностью своих коллег-клиницистов, сотрудничество с которыми существенно помогло нашему вживанию в клиническую проблематику. Это - профессор Л.И. Беневоленская, профессор Е.И. Марова, профессор С.С. Родионова, д.м.н. Л.Я. Рожинская, профессор В.П. Сметник и их многочисленные сотрудники. Наше сотрудничество продолжается и сейчас.

Таким образом, завершая настоящие записки, я благодарю судьбу, что на протяжении всей сознательной жизни и работы меня окружали в высшей степени добрые, отзывчивые, благородные и достойные люди.Если я и достиг каких-то успехов, то во многом благодаря именно им. В их числе с особой признательностью хочется назвать своих коллег -единомышленников и друзей - М. Таирбекова, В. Климовицкого, В. Магедова - с которыми мы обсуждали идеи и проекты, выходящие за пределы предмета остеологии, встречаясь не только в рабочей обстановке, но и, как теперь принято говорить, в формате «без галстуков».Не могу не упомянуть так­же ту исключительно благожелательную обстановку, которая встретила меня 45 лет назад в семье моей жены М.И. Додоновой. Например, я не мог не усвоить уроки, ненавязчиво преподанные мне моим тестем -деликатнейшимчеловеком И.К. Додоновым - академиком НАН Узбекистана, которого я видел каждый день уже с 8 утра сидящим за письменным столом. И, наконец, попытка суммировать результаты своих исследований в книге «Костная система, невесомость и остеопороз», если она удалась, то тоже благодаря в первую очередь сотрудникам лаборатории, которых я упоминал выше. С большой благодарностью вспоминаю весь период (без малого 40 лет) своей работы в Институте. Вне его я вряд ли состоялся бы как ученый.